Время деньги
Всем известно, что «дорогие часы» — это модно и престижно, но мало кто знает, из чего именно складывается цена этих самых «дорогих часов». Большинство обывателей уверено, что она прямопропорциональна удельному весу драгоценных металлов и камней, использованных для изготовления и инкрустации корпуса.
|
|
|
Это верно лишь отчасти — в конце концов, никто не будет отрицать очевидной высокой стоимости золота, платины и бриллиантов. Однако может случиться так, что даже кусок платины, сплошь усыпанный самоцветами, будет стоить дешевле равному по размерам хронометру без видимых признаков роскоши. Следовательно, содержание часового ценника определяет не только природная каратность. В том, какие факторы реально влияют на хронометрическое ценообразование, мы и попробуем сейчас разобраться. Начнем с главного. Нет, не со сложносочиненной механики, а с названия бренда. Человек подвержен магии громких имен, чем во все времена пользовались предприимчивые торговцы. Хорошо это или плохо, не нам судить, мы можем лишь констатировать очевидный факт. История швейцарского часового ремесла полна легенд, многие из которых до сих пор пребывают в забвении и ждут своих «реаниматоров». А те, кому повезло с таковыми, уже давно завладели умами миллиардов (и это не преувеличение). 
Если сравнить часы примерно одного класса со схожим набором функций и усложнений, но изготовленные, скажем, мануфактурой из первого десятка мировой табели о рангах и производителем из конца сотни, то разница в цене будет устрашающей. Ее не объяснить ни передовым производством, ни высокой квалификацией специалистов, ни повышенным контролем качества - только брендом. Наглядный пример с Royal Oak - знаменитой моделью, запущенной Audemars Piguet в серию в 1972 году - очень красноречив в этом плане. Стальной корпус, три стрелки и... цена первоклассного золотого хронометра. Вся Европа говорила о невиданном маркетинговом ходе АР, который мало того что не провалился, как прогнозировали высоколобые аналитики, но породил общемировую тенденцию. Сегодня в коллекциях практически любой престижной марки найдутся простенькие стальные часики за 8-10 тысяч долларов и выше. И это уже никого не удивляет, потому что так и должно быть. Точка. 
А вот теперь можно поговорить о механической сложности. Сложность бывает разной. С одной стороны, есть такие расхожие дополнительные функции, как указатели даты, дня недели, времени второго часового пояса и даже фаз Луны. Все перечисленное если и сказывается на розничной цене готового продукта, то не сильно. С другой же стороны, известны такие grandes («большие») complications, как турбийон, репетир, вечный календарь и хронограф. Последний входит в это семейство как единственное подобное усложнение, вышедшее в тираж, ставшее всеобщим достоянием и, соответственно, сильно потерявшее в моральной стоимости (справедливости ради отметим, что лидеры рынка держат цены на свои хронографы на прежнем статусном уровне). Grandes Complications в разных сочетаниях гарантируют увеличение количества нулей на ценнике, и в такие часы можно смело вкладывать деньги — они дорожают со скоростью произведений искусства и престижной недвижимости. 
И не надо опасаться тревожных сообщений с азиатского рынка, где уже научились довольно сносно штамповать святая святых швейцарского кабинотьерства - турбийон. Настоящим «вихрям» этот растущий вал унифицированных поделок не страшен. Причин тут две. Во-первых, при изготовлении турбийона крайне важна ручная работа, которой при конвейерном методе самый мизер. А во-вторых,при до сих пор не доказанной функциональной пользе турбийона, вполне достаточно ставить в механизмы нечто, просто не оказывающее негативного воздействия на точность хода. 
То есть турбийоновидные каретки, красиво обрамляющие узел анкераланс и в самой минимальной степени нивелирующие воздействие сил гравитации. Кстати, заметим, что о копировании перпетюэлей и репетиров речь пока не идет: слишком уж сложны они в изготовлении и слишком быстро проявляются в подделках предательские изъяны. Следующими ценообразующими факторами мы бы назвали новые технологии и изобретения. В погоне за надежностью и точностью ведущие бренды плотно сотрудничают с учеными, финансируя их труды по созданию идеальных «часовых» материалов. Patek Philippe, Breguet, Ulysse Nardin, Audemars Piguet и другие авторитеты индустрии ощутимо продвинулись по пути создания ключевых хронометрических деталей (спуска, балансового колеса, приводных колес и даже спирали) из алмаза и кремниевых вариаций: долговечных, устойчивых к температурным перепадам и не нуждающихся в смазке. 
А поскольку точность зависит также от идеальных размеров означенных деталей, изменились и технологии их изготовления, стандарты которых теперь исчисляются в долях микрона. При производстве корпусов все чаще применяются новые материалы. Hublot уже давно экспериментирует с «коктейлем» из титана, тантала, керамики, углепластика, каучука и прочей «эклектики»; Harry Winston выпустил серию часов из залиума (аэрокосмического сплава, по прочности превосходящего титан), a Zenith вообще придумал собственный сплав, окрестив его «зенитиумом». То, что все это стоит дополнительных денег — и, как правило, не малых — очевидно. 
То же самое можно сказать и о механических усовершенствованиях. Несмотря на расхожее утверждение, что все значимые изобретения в часовом ремесле были сделаны еще во времена Бреге, копилка хронопатентов исправно пополняется с каждым годом. Нынешний не стал исключением. Навскидку можно вспомнить сразу два весьма эффективных новшества: новый сверхточный спуск в коллекции Audemars Piguet Millenary и систему равномерной передачи энергии заводной пружины турбийону в Tourbillon Force Constant Academia от DeWitt... 
Теперь пару слов о тираже. Опять же в человеческой природе заложено желание обладать уникальным. Чем меньше одинаковых предметов - не важно, часов или, скажем, подстаканников — существует на свете, тем они дороже. Незамысловатая стальная модель от Patek Philippe, выпущенная тиражом из десяти экземпляров, гарантированно станет дорогостоящей коллекционной редкостью, которая по всем пунктам оставит далеко позади любой серийный платиновый калибр, «отягощенный» набором усложнений. 
За примерами далеко ходить не надо: достаточно открыть любой каталог аукционного Дома Antiquorum и поудивляться ценам на внешне невзрачные потертые лоты с престижными логотипами на циферблатах. Предел желаний всех знатоков и коллекционеров - piece unique -«единичный экземпляр». Он -знак исключительной исключительности обладателя (по аналогии с «обычной» исключительностью от обладания часами из лимитированной, но все же серии). 
Ну и в качестве завершающего ценообразующего штриха мы бы назвали уже вскользь упоминавшуюся выше ручную работу. Которой, увы, с каждым годом становится все меньше и меньше. Индустриализация часового ремесла, начавшаяся в первой трети XIX столетия, ни на секунду не сбавляла ход, и сегодня термин «ручная» относится к таким операциям, как «шлифовка», «гравировка», «регулировка», даже «сборка», но никак не «изготовление». В ценовой категории до 3-5 тысяч долларов невозможно найти часы с «ручными признаками». 
Это не значит, что полностью роботизированный процесс создания хронометра плох - это значит, что он относительно дешев. Но именно относительно, потому что стопроцентно «конвейерные» часы той же Rolex нельзя назвать такими уж дешевыми. Более того, Rolex наряду с Patek Philippe и Panerai составляют триумвират брендов, чьи произведения дорожают вне зависимости от конъюнктуры рынка (так, по крайней мере, утверждают опытные коллекционеры, а они зря говорить не будут). Это - лишнее подтверждение магии бренда и, в случае с Panerai, следствие мизерных тиражей в прошлом. 
И еще пару слов о феномене Rolex. Феномене — потому что это единственный в мире люксовый бренд, умудряющийся оставаться таковым при миллионных объемах производства. Его боготворят в США и странах Латинской Америки; в Европе же к нему относятся неоднозначно. С одной стороны, это, конечно, Имя, а с другой - очень уж коммерциализированное и простоватое на вид. Ведь что бы ни утверждали поклонники марки, дизайн «устрицы» выглядит предельно скучным и не укладывающимся в нарастающую тенденцию спроса на оригинальные вещи... 
В завершение сего скромного анализа хотелось бы обозначить рамки категории «дорогих часов». Каждому, как говорится, свое, но мы воспользуемся оценками самих производителей. У них дорогими считаются модели стоимостью выше 40-50 тысяч долларов. То, что стоит 10-20 тысяч, входит в средний ценовой разряд, иногда называемый «подарочным». Топ-менеджеры, олигархи, короли и шейхи периодически приобретают небольшие партии таких хронометров в качестве подарков своему окружению и родственникам. Сами же они предпочитают изделия подороже, а часто вообще заказывают часы индивидуальной сборки. Такая услуга предоставляется многими часовыми Домами и используется не как источник доходов (потому что конечные цены едва покрывают затраты на производство), но как мощный маркетинговый двигатель. 
То же самое можно сказать о pieces uniques с наборами уникальных функций и оригинальных концептуальных решений. Хотя здесь без прибылей не обойдется: каждая такая функция и каждое решение позднее обязательно будут использованы в серийных коллекциях и сторицей окупят вложенные в них средства. Ну и, в заключение, рассмотрим вклад материалов в розничную цену часов. Здесь все довольно просто, как и было задумано матерью-Природой. 
Самый дорогой металл — платина, самые дорогие камни — бриллианты, рубины, сапфиры и изумруды, которые разнятся в цене в зависимости от веса и чистоты. Золотое напыление оценивается по толщине (от 2 до 30 микрон) и чистоте (14 или 18 карат). То же самое с браслетами. В почете также ремешки из кожи диковинных животных, которые менее износостойки, зато смотрятся более солидно. Самые дорогие стекла — сапфировые, сохраняющие свою первозданную «непорочность» даже когда весь корпус уже испещрен царапинами и потертостями. Оно уже почти полностью вытеснило недавнего фаворита часовщиков - минеральное стекло. О плексигласе в семье haute horlogerie говорить вообще не принято — моветон. 
Абсолютный чемпион — золотые карманные часы Patek Philippe 1933 года выпуска с 24 усложнениями, на изготовление которых ушло без малого восемь лет! Они были собраны по заказу нью-йоркского финансиста Генри Грейвза-младшего. После смерти владельца в 1953 году собранная им коллекция перешла по наследству его детям. В 1968 году уникальный хронометр был передан в Музей Времени в Рокфорде. В 1999 году музей закрылся, и вся его экспозиция попала на аукционные торги Sotheby's, где была продана за 28 миллионов долларов. Patek Philippe Грейвза, предварительно оценивавшийся не более чем в пять миллионов, был куплен за 11 миллионов с «копейками». 
Выпуск карманных часов Patek Philippe Caliber 89 был приурочен ко 150-му дню рождения компании в 1989 году. Часы состояли из 1 728 деталей и указывали множественные временные параметры 24 стрелками! Среди 33 усложнений, имевшихся в модели, был даже указатель даты Пасхи. Подготовка «подарка» началась за девять лет до юбилея, из которых пять ушло только на теоретические расчеты. Всего было произведено четыре экземпляра Caliber 89: в платине и в трех цветах золота. В 2004 году вариант в белом золоте был продан на Antiquorum за 5 002 652 доллара. 
Его занимает платиновый Patek Philippe World Time, выпущенный в 1939 году. В 2002 году на том же Antiquorum он «ушел» за 4026 524 доллара. 
Вы удивитесь, но это снова Patek Philippe! В 2004 году за наручные часы Ref.530 1939 года заплатили 1 669 318 американских долларов. Любопытно, что часы были лишены каких-либо усложнений, за исключением дополнительного 30-минутного счетчика в позиции «3» и шкалы тахиметра. И еще более любопытно, что из ста с лишним экземпляров данной модификации, выпущенных за период с 1937-го по 1950 годы, только у нескольких были стальные корпусы — большая часть тиража вышла в золоте и платине.